В прошлый раз, двигаясь по Серовскому тракту, мы добрались с вами до Верхотурья. Обратно из этого светлого места шел в кромешной тьме, дождь хлестал не переставая, тоскливо было: сентябрь. 

Горняцкий городок
Я вырос на Северном Урале. Природа здесь суровая, и люди ей под стать: в родном городке несколько тысяч шахтеров и никому не известное количество людей трудной судьбы, освободившихся из ИТУ соседнего Ивделя. 
В прежние времена Североуральск ценили: здесь в начале XX века были открыты месторождения бокситовой руды, так село Петропавловское превратилось в обихоженный город. Помню, идем мы с братом вдоль новых пятиэтажек и рассуждаем, как же хорошо жить в маленьком городке, комфорт, цивилизация, чистый воздух и никакой суеты. Суеты-то здесь и сегодня днем с огнем не найти.
Впрочем, я далек от идеализации советских времен. Одна добрая, мудрая женщина говорила мне году в 95-м, как хорошо мы живем! На резонное, мол, бандитизм кругом, она смеялась, эх, не бывал ты в Ивделе после войны.
Антонина Андреевна первая увидела меня в этом мире, а потом, когда мама приболела, забрала к себе. То-то удивился ее муж, Федор, но, говорят, вида не подал.
— Ты, Антонина, хоть бы предупредила, что ли. Прихожу с ночной, укладываюсь, а в гостиной ребенок хныкает. Так, знаешь, и Кондратий хватить может.
Потом и дети из школы подошли, вот радость, в доме «братик», месяц от роду! А через пару дней мама смогла ходить и забрала меня домой…
Из Екатеринбурга на Северный Урал одна дорога. По Серовскому тракту до Нижнего Тагила отличная трасса с разделенным потоками.

Километров через двадцать пересекаем странный Х-образный перекресток и уходим налево, в обход города. На этой объездной ваша формальная правота может расходиться с фактической: с примыкающих выныривают типы, не всегда утруждающие себя чтением знаков приоритета. У дороги сверкает озерцо, на котором дачи стоят.

Тагил — город немаленький, в последние годы им занялись и, как говорят, жизнь налаживается. Я вырос среди шахтеров, а здесь заводы кругом. На них льют металл и делают танки, стареющий Т-90 и новую, никем еще не виданную «Армату». Здесь воздух тяжелый и цветной от вредных выбросов. 
Обходим Нижний Тагил, поток редеет, дорога распрямляется. И не знаю, почему Рин в своем рассказе о красивых дорогах России упомянула Серовский тракт, по мне, ничего особенного или уж привык?

Полотно Пенелопы
Есть у этой трассы один секрет, но он, скорее, экономического свойства. 

Пройдя еще 90 километров, мы вступаем на «Северный маршрут», трассу Ханты-Мансийск-Пермь, которая на 700 с лишним километров сокращает дорогу от Ханты-Мансийска до столицы.
Как любой большой проект, Маршрут рос постепенно, втягивая в орбиту своего влияния все новые интересы. Для Тюмени и Екатеринбурга он означает снижение транзитного потока, а северные территории Свердловской области получили шанс развиться. 
Грандиозная стройка осуществлялась с обеих сторон, лишь небольшой участок на границе субъектов федерации все никак не могли ввести в эксплуатацию. Годы шли, а сложный участок был закрыт. Лишь в прошлом году его открыли с большой помпой и в присутствии больших людей. Сегодня он, вроде бы, снова не работает.
Я не сторонник конспирологических теорий, потому что в них ничего нельзя сказать определенно. Быть может, сама Природа воспротивилась дерзкому замыслу Человека? Знаете, как бывает: занимаешься не своим делом, мучаешься, а как вступил на верную стезю, душа поет и хвори как не бывало! Так и здесь: местную природу через коленку переломить — очень постараться надо. Представьте, какой поток грузовых автомобилей должен хлынуть в эти безлюдные места. Проектная мощность трассы 6000 автомобилей в сутки.
Но довольно о таинственном, с грехом пополам, на последних каплях резерва, я добрался до города Серов.

Лучший в мире «Fireblade»
Перед Серовом хорошая заправка, заливаю полный бак и бегом к умывальнику, чистить визор. Выхожу к мотоциклу, из резиновой трубки весело капает на асфальт какая-то светлая жидкость. Вот так история. Льет все сильней, вот уже как пятно сантиметров 30 в диаметре. Звоню мастеру:
— Антон, я на трассе, прошел 340 километров, из трубки под двигателем льет.
— Чем пахнет?
— Бензином.
— Все в порядке, конденсат выходит.
Пока разговаривал, успела заправиться и подкатила «Хонда» с облаченным в кожу пилотом во главе.
— Что у тебя за лужа?
— Конденсат.
— Куда едешь?
— В Североуральск.
Мотоциклист дает справку по состоянию дорожного покрытия на ближайшие 100 километров. Объясняет, в каких местах можно открутить, а где расположены очень неприятные сюрпризы в виде узких двухметровых вырезов каждый глубиной до 20 см.
Слушая объяснения, я склоняюсь над приборкой, вижу необычные клипоны на необычном плоском креплении, шикарные черные рычаги с регуляторами-ползунками, обращаю внимание на настраиваемые стойки и урчание прямотока, и вдруг понимаю, что эта «Хонда» выглядит просто великолепно! 
Сделав комплимент неизвестному мотобрату, выезжаю с заправки и тут же ухожу в обход Серова. 

Неподалеку, на быстрой уральской речке Каква расположено несколько картинных сельских домиков, ах, как они красивы, но фотографию этого места я сделаю впервые и специально для вас!

Вот здесь начинается Северный Урал, небо нависает над дорогой, вдали, чуть различимые на снимке, синеют хребты уральских гор. До Северного Ледовитого океана отсюда километров четыреста, примерно как до Екатеринбурга.

Лес здесь нетронутый, он все ближе подступает к дороге, перемежаясь унылыми болотцами. Хотя, почему унылыми, знатоки говорят, что они спокойные и немного грустные, их только нужно полюбить, тогда можно и клюкву собирать.
Обхожу Краснотурьинск, Капинск и Волчанск, неспешно подъезжаю к Североуральску. На постаменте кусок алюминиевой руды — боксита, который добывают здесь на глубине до 1200 метров. В шахте страшновато, сначала клеть летит в свободном падении, потом не зевай и жмись к краю выработки, когда рядом на высокой скорости проходят горнорудные комбайны, а в забое все так же упираются молодые парни с перфораторами в руках.

Неподалеку, на пригорке, церковь Петра и Павла. Пригорок — русло могучей древней реки, а под ним узкая пещера. После революции церковь испортили, но разрушить не смогли, крепка была кладь, раствор мешали с добавлением яичного белка. По узкому ходу лезли мы на колокольню, мокрыми от страха ладошками держась за осыпающуюся штукатурку. Выглядывали в узкое оконце и тут же лезли вниз, на дырявую крышу, где можно было откинуться навзничь и внимательно наблюдать за перистыми облаками.


Уголок живой природы
Здесь клонит в сон. Воздух первозданный, в городе ни одной трубы, тайга кругом. Сажусь на старенький велосипед и накручиваю педали в сторону городского пруда — Колонгинского водохранилища.

На горизонте гора Кумба. Отсюда до нее 25 километров, через поселок Баяновка. Маршрут на Кумбу считается несложным, другое дело гора Денежкин Камень, она и выше (1492 метра), и расположена на территории одноименного заповедника, куда никому хода нет. 
Также недалеко расположен Конжаковский камень (1569 метров). Говорят, что на Конжак подниматься комфортно, правда, какие-то люди задумали сделать там карьер! 
По пешеходной асфальтовой дорожке мы неторопливо движемся в сторону леса. 

Среди деревьев на удивление сумрачно. Вода рядом и комары здесь злые. В цветке пригрелось насекомое, строят город мураши.

Мы выезжаем к гидротехническим сооружениям, чтобы шахты не затопило, вода здесь километров на десять забрана в бетонное русло, а река называется Колонга, она впадает в Вагран.

По той же дорожке возвращаемся обратно. Навстречу идут молодые люди с детишками, снуют велосипедисты, рыбаки садят наживку на крючки. Оставленный кем-то эндурик с двумя шлемами на руле все в том же месте, недвижим. 
Холодает, но еще светло, скоро в городке ночи будут белыми, точно такими же, какие бывают в Архангельске, Воркуте, Санкт-Петербурге.